 Обновления |
| Библиотека |
05.07.2007 |
Опубликована XII глава "Истории Охи ..." - "О том, как выполнялись планы".
|
| Библиотека |
17.11.2006 |
Опубликован сборник стихов Бориса Дзевановского "Какая жизнь - такие песни..."
|
| Библиотека |
19.08.2006 |
Опубликована XI глава "Истории Охи ..." - "О послевоенном строительстве".
|
|
|
 Доска объявлений |
|
|
|
 Форумы |
|
|
|
|
 Библиотека |
Статьи: Историческая ретроспектива
 |
Шищенко Владимир
История Охи - Глава 4
|
Дата публикации: 20.07.2005
Источник:
|
Краткое содержание:
|
|
 Обсудить на форуме |
|
|
Глава IV,
о местности, которую Антон Павлович Чехов в расчёт не брал.
Вот мы и подошли к тому моменту, когда от общей истории нашего острова можем перейти к конкретной местности, к той, что нам «роднее». После присоединения Сахалина к России, на острове, подобно грибам после тёплого дождя, стали расти населённые пункты. Пост за постом, селение за селением, а потом и до городов очередь дошла. Первым городом на Сахалине по праву считается Александровск-Сахалинский. В 1869 году на его месте возникла Александровская сельскохозяйственная ферма. В 1881 году здесь был основан Александровский пост, который позднее стал центром Александровского округа.
Комментарий:
История возникновения города Александровска получила некоторые уточнения и коррективы. Их представил известный сахалинский краевед Владимир Подпечников. В своей статье «Сколько лет тебе, старейший город?» он доказывает, что временем основания нынешнего Александровска-Сахалинского следует считать 1864 год.
31 июля 1869 года был восстановлен Муравьёвский пост, но уже под другим названием, – пост Корсаковский. Это имя и по сей день носит один из крупнейших городов Сахалина – Корсаков (при японцах назывался – Отомари).
В том же году – 9 августа – был основан Тихменевский пост. Поронайцы с гордостью называют это событие основанием их родного города Поронайска (Сикука).
Холмчане имеют право пожимать плечами. Зачем надо было поселению, даже при японцах сохранившему своё исконное название Маука (Маока), давать в 1946 году название Холмск? Не совсем понятно. Впрочем, суть не в этом. Главное, что ещё с 1870 года их город начал отсчитывать года своей истории.
В отличие от перечисленных городов, посёлок Тымовское не был военным постом. 5 июля 1880 года на его месте отбывшие каторгу ссыльнопоселенцы основали село Дербинское (по фамилии унтер-офицера Дербина, убитого каторжанами за жестокость).
До рождения посёлка Ноглики ещё далеко. Но на его месте с давних времён уже существовало стойбище Ногл-во.
Комментарий:
В период японской оккупации 1920-1925 гг. в устье реки Ноглы-нги размещался небольшой гарнизон. С приходом Советской Власти здесь начался период строительства. В 1926-1928 гг. построена школа-интернат для нивхских детей. В октябре 1930 года – заработал лесопильный завод. Так начинался современный рабочий посёлок Ноглики.
Название реки связано с многочисленными поверхностными проявлениями нефти в её бассейне. Слово «ногла» переводится как «пахучая, вонючая». Слово «и» – «река». Таким образом название реки можно перевести, как «вонючая река». От реки получило своё название и стойбище. (С.Д. Гальцев-Безюк «Топонимический словарь Сахалинской области».)
Областной центр – Южно-Сахалинск – тоже не сохранил своего исторического названия. В 1882 году на берегу Сусуи было основано село Владимировка. Японцы на этом месте построили город Тойохара. А своё современное название он получил также в 1946 году.
***
Ну, а как же охинцы? … Читатель (посетитель сайта) уже, наверно, потирает руки в предвкушении… Ан, нет, господа! Не будем торопиться.
После Крузенштерна, Гаврилова и Невельского до конца XIX века появления русских людей на северных окраинах острова были крайне редкими. Во всяком случае, при первых попытках найти какие-нибудь факты из истории Северного Сахалина, ничего, кроме знаменитой фразы из книги Антона Павловича Чехова «Остров Сахалин», не встречается:
«Прежнее деление его на северный, средний и южный неудобно в практическом отношении, и теперь делят только на северный и южный. Верхняя треть острова по своим климатическим и почвенным условиям совершенно непригодна для поселения и потому в счёт не идет; средняя треть называется Северным Сахалином, а нижняя – Южным; строго определенной границы между двумя последними не существует…»
Вот такой «приговор»!
Это высказывание в качестве цитаты или эпиграфа и теперь можно найти во многих книгах, документах и на … сайтах. Великий русский классик дал такую оценку не случайно. Он как никто другой проникся проблемами русских ссыльных и поселенцев.
Система колонизации Сахалина заключалась в принудительном заселении острова невольными поселенцами из числа бывших каторжан. Отбыв срок наказания, каторжане освобождались от принудительных работ и переводились в поселенцы. Спустя десять лет поселенец мог перейти в крестьянское сословие. А крестьянин уже обладал правом покинуть Сахалин и поселиться в другом районе Сибири.
Эта система не принесла ожидаемых успехов. Охарактеризовать положение поселенцев более точно, чем это сделал Антон Павлович, невозможно:
«Если тяжесть наказания измерять количеством труда и физических лишений, то на Сахалине часто поселенцы несут более суровое наказание, чем каторжные. На новое место, обыкновенно болотистое и покрытое лесом, поселенец является, имея с собой только плотничий топор, пилу и лопату. Он рубит лес, корчует, роет канавы, чтобы осушить место, и все время, пока идут эти подготовительные работы, живет под открытым небом, на сырой земле…»
Сначала вольные поселенцы пытались заниматься сельским хозяйством (огородничеством). Но в последствии большинство из них ограничивались рыбным и охотничьим промыслом.
Вот в таких условиях появлялись первые русские вольные поселения на Сахалине. В 1869 году была основана Мало-Александровка (находилась в черте современного Александровска). В 1872 году – Ново-Михайловка (современное село Михайловка). В 1878 году – Рыковское (в настоящее время – Кировское). А затем и, уже упоминавшееся – Дербинское (Тымовское).
В 1880-х годах возникает ещё около двух десятков селений на юге острова и примерно столько же в средней его части. Самое же северное из них – Ванги (Уанги) – было основано в 1886 году (по данным Чехова в 1890 году здесь жили 9 мужчин и 4 женщины).
По истечении десятилетнего срока, «новоиспечённые» крестьяне стремились всеми способами покинуть «ненавистный» остров и перебирались чаще в Приамурье и Уссурийский край. Однако выезд с Сахалина для вольного человека был не так прост, как думалось некоторым. Порою по несколько лет они ждали милости губернатора Приморского края, чтобы получить разрешение.
Не удивительно, что многие пытались покинуть остров самовольно. Нередки были случаи побегов каторжан. Близость острова к материку давала надежду на успех таких рисковых поступков. Естественно, что чаще всего беглецы стремились добраться до мыса Погиби, ведь здесь до материка рукой подать – всего каких-то 6 вёрст через пролив.
Однако преодоление пролива оказалось не таким простым делом и для многих заканчивалось трагически. Сильное течение уносило лодки и плоты каторжан далеко на юг. А если налетал нередкий здесь шквальный ветер, то беглецы были обречены.
Комментарий:
Именно поэтому о названии села Погиби ходит немало легенд. Многие увязывают его со словом «погибель».
Однако по утверждению таких опытных топонимов как Н.Н. Тихонович, Б.П. Полевой и С.Д. Гальцев-Безюк современное название происходит от искажённого названия нивхского селения Погоби (Похоби), что переводится как «место поворота».
Дабы предотвратить побеги каторжан, здесь в 1875 году был размещён военный кордон численностью 20 человек. Позднее пост Погиби приобретает ещё более важное значение – в 1902 году здесь будет протянут телеграфный кабель, связавший Александровский пост с материком. Для обслуживания телеграфной линии здесь поселились ещё несколько семей.
Именно Погиби долгое время и являлось самым северным местом обитания русских людей. Далее на север, они уже предпочитали не селиться. Поэтому утверждение Чехова о непригодности для жизни «северной трети» острова имело веские основания.
Однако не будем полагаться на мнение писателя, находившегося под впечатлением гнетущих картин сахалинской каторги. Да действительно, попытка колонизировать Сахалин путём принудительного заселения здесь крестьян, потерпела неудачу. Но ведь, ещё задолго до приезда А.П. Чехова (1890 год), остров посещали учёные. Сахалин представлял огромный интерес для географов, геологов, биологов, этнографов и других исследователей. Этих «фанатиков» от науки всегда интересовали самые недоступные места. Невзирая на опасности и нечеловеческие испытания, они пробирались туда, где никогда не ступала нога человека, порою вопреки всякой разумной логике. В конце концов, освоение природных ресурсов – вот что могло стать поводом для основания Охи. Вот на эту тему и обратим внимание.
***
Итак, как уже упоминалось в III главе, первые геологические исследования на Сахалине были проведены Николаем Константиновичем Бошняком зимой 1852 года.
В конце 1851 года начальник Амурской экспедиции Г.И. Невельской получил от сахалинских гиляков информацию о наличии на острове месторождений каменного угля. По его распоряжению Бошняк и совершил своё первое сахалинское путешествие.
Экспедиция Бошняка – один из самых героических подвигов в истории освоения Сахалина. Поход проходил в суровых зимних условиях при чрезвычайно скудном снабжении. В распоряжении Бошняка и его спутника гиляка Позвейна была собачья упряжка. В провизию входили только сухари, чай, сахар, а также приобретаемые по дороге юкола, нерпичий жир и брусника. 1300-вёрстный путь по маршруту Петровский пост – мыс Лазарева – Погоби – Дуэ – Танги – река Тымь – залив Ныйво и обратно Бошняк совершил всего за сорок дней.
Комментарий:
11 февраля Бошняк вместе с Позвейном покинули Петровский пост. Следуя по льду Амурского лимана, они за неделю добрались до сахалинского селения Погоби. Далее было исследовано западное побережье острова до Дуэ, где были обнаружены выходы каменного угля. Главная задача экспедиции была выполнена. К этому моменту провизии уже оставалось мало, собаки были измучены, а сами Бошняк и Позвейн устали и стёрли ноги.
Однако им ещё предстояло исследовать долину реки Тымь. Оставив часть провизии в селении Танги, Бошняк с Позвейном перевалили Камышовый хребет и спустились к реке Тымь. Здесь Позвейн захромал и уже не мог продолжать путь. Тогда Бошняк отправил его с собачьей упряжкой обратно в Танги, а сам с нанятым в проводники гиляком продолжал путь вниз по реке. Это путешествие подробно описал Виталий Константинович Тренев в своей книге «Путь к океану». Вот один из отрывков:
«Сто пятьдесят семь вёрст прошёл он вдоль Тыми. Карабкаясь через утёсы там, где нельзя было пройти рекою, продираясь через таёжные чащи и буреломы, Бошняк приближался к цели – к побережью Охотского моря. Гиляк-проводник молча, с удивлением посматривал на странного человека, с таким упорством идущего к морю, когда оно ещё покрыто льдом и время для рыбной ловли не наступило. Сил оставалось мало, но лейтенант и не помышлял о возвращении, пока до конца не выполнено порученное ему дело…»
Вот таким образом Николай Константинович Бошняк выполнил ещё одну задачу. Достигнув Ныйского залива, он первым из европейцев пересёк Сахалин в средней его части.
Затем ему предстоял ещё более трудный обратный путь. «Чай, сахар и сухари – всё кончилось. Питаясь сушёной рыбой, в разбитой обуви, с истёртыми, кровоточащими, распухшими ногами пробирался он по пройденному уже пути…»
В селении Танги Бошняк встретился с Позвейном. Немного отдохнув и подкрепившись, Бошняк со своим спутником отправились в дальнейший путь. Обессилевшие и больные они в конце марта добрались до Николаевска…
В 1853 году Российским правительством была организована Амуро-Сахалинская экспедиция, которую возглавил известный учёный, выпускник Дерптского университета Леопольд Иванович Шренк. События Крымской войны не помешали Леопольду Ивановичу уже в 1854-1855 годах проводить исследования в районе Николаевска и посетить Сахалин.
Зимой 1855-1856 года Л.И. Шренк повторил маршрут Бошняка по западному побережью и Тымовской долине Сахалина. А, сопровождал его … всё тот же Позвейн.
Комментарий:
Мы восхищаемся подвигами отважных русских первооткрывателей, но при этом не всегда замечаем их скромных спутников. Сопровождая то Орлова, то Невельского, то Бошняка, то на шлюпе, то на собачьей упряжке, то пешком, в общей сложности Позвейн «накрутил» по Дальнему Востоку десятки тысяч вёрст.
За заслуги перед Российским государством Позвейн неоднократно отмечался наградами, Самая значимая – медаль «За усердие» на Владимирской ленте была присуждена в 1861 году самим императором Александром II.
Справедливости ради, не мешало бы увековечить имя Позвейна и на карте Дальнего Востока, как это было сделано в отношении всех тех, кому он оказывал неоценимую помощь. Однако, к сожалению, для «Первого проводника» здесь не нашлось места. Может быть только пока…
Шренк провёл на Дальнем Востоке многочисленные исследования, собрал богатейшие зоологические, ботанические, этнографические, океанологические и другие материалы. Многие из этих сведений вошли в его трёхтомный труд «Об инородцах Амурского края».
В 1859-1862 годах состоялась Сибирская экспедиция, организованная Русским географическим обществом. Возглавлял эту экспедицию Фёдор Богданович Шмидт (между прочим, тоже – выпускник Дерптского университета).
Комментарий:
Фамилия Шмидт до «оскомины» охинцам знакома. Здесь имеются в виду не те охинцы, что Ильфа и Петрова читали, а те, кто с картой родного края более или менее знакомы.
Полуостров Шмидта получит своё современное название только в 1910 году, по инициативе геолога Н.Н. Тихоновича в честь первого геолога посетившего Сахалин. А в XIX веке этот географический объект называли полуостровом Святой Елизаветы.
Нивхское название полуострова – «Миф-тенгр» – следует переводить как «голова земли» («миф» - земля, «тенгр» - голова). Хотя нивхи и не преуспели в картографии так хорошо как европейцы, но об очертаниях своего острова имели правильные представления. Он им представлялся в форме рыбы, хвостовую часть которой составляли полуострова Крильон и Анива. Полуостров Терпения – спинной плавник, ну а полуостров Шмидта – голова.
Кстати, сам Сахалин нивхи называли «Лыф миф» - плавающий остров.
(С.Д. Гальцев-Безюк «Топонимический словарь Сахалинской области».)
В 1860-1861 годах экспедицией Шмидта была проведена большая научная деятельность на Сахалине. Правда, сам Фёдор Богданович большую часть исследований посвятил изучению южной и средней частям острова. Самой северной точкой всех сахалинских маршрутов этой экспедиции было стойбище Помор неподалёку от мыса Иль Ых, которое мы можем смело называть «будущей Некрасовкой». Зимой 1861 года сюда добрался один из участников экспедиции Шмидта ботаник Пётр Петрович Глен.
Комментарий:
Селение Помор (Помыт, Помот, Помыр, Помр-во, Помрь, Помры) было одним из ближайших, к будущей Охе, селением того времени. В последующем этот населённый пункт ещё сыграет немалую роль в истории нашего города. Как и большинство нивхских стойбищ, это селение имело два местоположения – летнее и зимнее. В период появления здесь русских исследователей летник чаще назывался Помры, а зимник – Помыт.
Название происходит от нивхского слова «помрь» – белуха. Ранее в Помрский залив заходило много белух. Есть у залива и второе название – Пронге, которое происходит от слова «пронг», что в переводе с восточно-сахалинского диалекта нивхского языка означает «мелкая корюшка» (С.Д. Гальцев-Безюк «Топонимический словарь Сахалинской области»).
Далее Глен перешёл на восточное побережье, где обнаружил три поселения нивхов, в каждом из которых было по одной землянке. Правда, расположение этих селений Глен указал на карте весьма приблизительное. Самое северное из них находилось на речке, которую он назвал, как и залив – Уркт. В конце XIX века этого селения уже не существовало. Жители его вымерли от чёрной оспы, а река и место, где стояло селение и поныне носят название Гиляко-Абунан (В. Саранкин «Первые разведчики нефти на Охе»).
Комментарий:
Название «Гиляко-Абунан» - происходит от эвенкийский слов «гиляк» и «бун, буни». Гиляки – древнее название нивхов, до сих пор применяемое эвенками и другими народами Дальнего Востока. Слово «бун, буни» по эвенкийски – могила, смерть. Отсюда название «Гиляко-Абунан» можно перевести как «гиляцкая (нивхская) могила», что подтверждает факт эпидемии, опустошившей стойбище (С.Д. Гальцев-Безюк «Топонимический словарь Сахалинской области»).
Затем Сахалин посещают ещё многие известные исследователи – И.А. Лопатин (1863, 1867-1868 гг.), И.С. Поляков и А.М. Никольский (1881-1882 гг.), С.О. Макаров (1886-1889 гг.) и другие. Но их деятельность не касалась северных окраин острова, а ограничивалась, в лучшем случае, долиной реки Тымь и районом залива Ныйво.
Дальше Глена на север добирался Лев Яковлевич Штернберг. Об этом человеке, пожалуй, стоит оговорить особо. Дело в том, что Штернберг вместе с Брониславом Пилсудским были первыми исследователями-этнографами из числа ссыльных. Эти два человека проводили свои исследования примерно в одно время. Но если Пилсудский больше специализировался на айнах, то Штернберг основное внимание уделил изучению жизни нивхов.
Комментарий:
Пилсудский… При упоминании этой фамилии, наверно, многие вспоминают о самом известном – Юзефе Пилсудском – руководителе возрождённой Польши, который немало России «пакостей» наделал, как царской, так и Советской. Так вот в нашем случае мы имеем не совпадение, так как, сосланный на Сахалин Бронислав был ни кем иным, как – старшим братом Юзефа. Учитывая эти обстоятельства, его великие труды не сразу будут достойно оценены в Советской Союзе. Но справедливость восторжествует, и работы Бронислава Пилсудского получат мировое признание.
Не имея специального образования, Л.Я. Штернберг и Б.О. Пилсудский собрали огромный этнографический и лингвистический материал по Сахалину и другим районам Дальнего Востока. Одной из важнейших заслуг ссыльных учёных-самоучек является создание первого Сахалинского музея. При поддержке русской интеллигенции в Александровске-Сахалинском, была выставлена весьма представительная, по тем временам, археологическая коллекция. К сожалению, в годы русско-японской войны музей сгорел, а следы коллекции были утеряны.
В 1894 году Штернберг совершил своё знаменитое путешествие на север острова. Основной задачей была перепись населения Северного Сахалина. Так островное начальство надеялось завершить перепись, которую четырьмя годами ранее начал А.П. Чехов. Путешествуя по побережью от поста Александровского до мыса Елизаветы, Штернберг посетил 25 стойбищ и переписал всё их население. Помимо этой задачи учёный всесторонне изучил северную часть острова. Очерк Штернберга «Путешествие на крайний север острова Сахалина» был опубликован в первом выпуске «Сахалинского Календаря» на 1896 год.
Комментарий:
Часть пути на полуострове Святой Елизаветы Штернберг преодолел весьма интересным способом. От реки Пильво до устья реки Туми он передвигался в лодке, которую тащила по берегу собачья упряжка. Впрочем, для нивхов в то время такой способ передвижения был традиционным.
Правда вот о местности, нас интересующей, в этом очерке не упоминается.
В мае 1897 года Штернберг был освобождён по амнистии и вернулся на родину – в Житомир. В 1899 году он переехал в Санкт-Петербург, где занялся организацией музея антропологии. С 1924 года Л.Я. Штернберг – член-корреспондент Российской Академии Наук.
***
Однако… Увлёкшись обзором удивительных историй казаков, мореплавателей, учёных и других людей, мы как-то уж совсем забыли про коренное население Сахалина – нивхов, айнов, эвенков и ороков. Кому как не им суждено было первыми пройти по оврагам между заливами Кету и Уркт. Неужели они не ставили здесь своих стойбищ, не кормили медведей в клетках, не пасли оленей?! Туземцы – неприхотливые люди, хозяева этих мест, вот кто мог, и должен был построить здесь первые жилища и дать начало новому городу!
Комментарий:
Названия заливов Уркт и Кету имеют нивхское происхождение.
Нивхское слово «урк» переводится как «ночь, ночной», а суффикс «т» образует конечную форму глагола язвительного наклонения настоящего и прошедшего времени. Таким образом, «Уркт» - значит «ночую, ночевал».
Залив Кету, жители г. Охи называт Первой бухтой, а на старых картах он назывался – Кеугд. «К’е» - сеть, невод. «У’’дь» - попасть во что-либо. «Ту» - озеро. Отсюда название озера можно перевести как «озеро, в котором в сеть попала (рыбы)».
(С.Д. Гальцев-Безюк «Топонимический словарь Сахалинской области».)
Анализируя записи Штернберга, Пилсудского, Штейгмана, метрические книги и прочие документы, можно составить следующую картину жизни и быта аборигенов Северного Сахалина.
К концу XIX – началу XX века в северной части острова в основном проживали четыре туземных племени – нивхи, эвенки, уйльта и якуты.
Самое многочисленное из них – нивхи (гиляки). Они были расселены по всему острову. Жили в стойбищах на морском побережье и по берегам рек. Стойбища делились на зимние (зимники) и летние (летники). Основным типом жилища гиляков была юрта – построенный из тонкого леса сруб, помещённый в вырытую в земле квадратную яму глубиной около двух аршинов. Из тех же жердей выполнялась крыша конусоидальной формы, покрытая корьем и мохом. В вершине крыши – отверстие для выхода дыма. Вход в юрту с подветренной стороны обычно заслонялся деревянным щитом. Внутри юрты вдоль стен делались нары, в центре – домашний очаг, который давал тепло, и на котором готовили пищу.
Санитарное состояние нивхского жилища можно было оценивать как «неудовлетворительное» – всюду сажа и копоть. Ввиду того, что количество зимников гораздо меньше, чем летников, часто несколько соседних стойбищ имели общие зимники. В этом случае в юртах зимою набивалось непозволительно много народа. На нарах гиляки коротали почти всё холодное время. Здесь они спали, ели, работали и отдыхали.
Летники – это правильнее сказать, более или менее, приспособленные под жильё амбары – так называемые «цехаузы».
Основу питания, как самих нивхов, так и их собак – составляла рыба в свежем и особенно вяленом виде (юкола). Юкола – это самый главный предмет питания гиляков. Её употребляли одну, с жиром, с ягодами и т.д. Важную составляющую в их рационе представлял и нерпичий жир. Из мяса излюбленным лакомством являлась – медвежатина. Кроме того – собачатина, куропатки, чайки, гуси …
Знаменательными событиями в жизни нивхов являлись праздники, которых всего было два: «зелёный» и «медвежий». Первый праздновался в апреле (конец зимы – начало лета). Второй, о котором уже упоминалось в первой главе, происходил, когда выкормленного в стойбище медведя убивали. На этот праздник съезжалась вся округа и проходил он в торжественной обстановке.
Брак в «юридическом» понятии нивхов заключался в том, что жених (или отец жениха) был обязан выплатить выкуп (калым) семье невесты. Воля девушки при заключении брака почти не играла роли. Довольно часто бывали случаи, когда невесте – 12-16 лет, а жениху 40-60. Вообще, роль женщины в общественной жизни стойбища или юрты была чрезвычайно мала. Её дело: готовить пищу, шить одежду, грести в лодке, ну и, конечно … рожать детей.
Эвенки (тунгусы), в отличие от нивхов и айнов – кочующий народ. Их было гораздо меньше чем нивхов. Кочевали они небольшими группами, в основном, в районах восточного побережья Сахалина, в бассейнах рек Ныш, Вал, Гаромай, Пильтун, Сабо. Несколько меньше тунгусов на западном побережье – в районах рек Вияхту, Ванги, Тык и др.
Основной вид жилища тунгусов – палатки. Остов палатки из составленных конусообразно и связанных меду собой у вершины жердей, которые тунгусы с собой не перевозили, а при смене места оставляли. Оболочка палаток летом – из холщовой или другой нетяжёлой материи, зимой – из сшитых пологом оленьих шкур. По сравнению с юртами гиляков, санитарное состояние жилищ кочевых народов было намного лучше – чище и просторнее, но хуже в плане отопления. Тунгусы жарой не избалованы. Довольно много в обиходе и быту они переняли от русских. Положение женщин в племени эвенков по сравнению с нивхами было гораздо лучше, подневольные выходы замуж встречались крайне редко.
Сахалинские эвенки, безусловно, имели родственные связи с материковыми. Большая часть из них пришли на Сахалин с Якутии, с Приморья и Амура. Вместе с ними, теми же путями, на остров прибыли и якуты – самая малочисленная группа. На всём Северном Сахалине их насчитывалось не более двух-трёх десятков. Якутов принято считать полукочевым народом, но, в основном, они старались держаться вместе с тунгусами западного побережья. При своей малочисленности, якуты – это самые прогрессивные из туземцев. Они наиболее полно переняли всё лучшее у русских и имели самый большой процент грамотности и христианизации.
В основе питания тунгусов и якутов – животная пища (оленина и медвежатина), а также другая дичь – утки, гуси, лебеди. Рыбу употребляли, как правило, в свежем виде. Также популярны лепёшки из белой муки, реже – рис.
Уйльта (ороки) по образу жизни и способам деятельности во многом были близки с тунгусами, но в виду меньшей развитости, больше переняли от нивхов. Район кочевания у них был значительно теснее и, соответственно, оленье поголовье – намного меньше. Поэтому рыба, юкола и нерпичье мясо в их рационе играли более значительную роль.
Интересно, что уйльта чаще других принимали участие в смешанных браках. Орокские женщины «пользовались популярностью» как у эвенков и якутов, так и у нивхов, и даже у русских.
Комментарий:
С прижившимся названием – «ороки» – часто возникала путаница. Поэтому более правильно называть их по самоназванию – «уйльта».
***
Вплоть до XX века в жизни сахалинских аборигенов наблюдались пережитки первобытного общества. Это наиболее сильно выражалось у осёдлых нивхов и айнов, и особенно плачевно сказалось на их положении в условиях русской экспансии.
До появления русских на Сахалине нивхи были, практически, полноправными хозяевами лесов и побережий, поэтому и экономически они были сильнее. С проникновением цивилизации для них настали не лучшие времена. Гиляки вытеснялись с лучших насиженных мест. Прежде богатый улов рыбы стал резко сокращаться. Уменьшилось количество нерпы, сивучей. Это ещё более отталкивало гиляков от всего русского. Они очень неохотно перенимали достижения цивилизации, даже когда это предлагалось от чистого сердца и ради их же блага. Первые крещённые среди нивхов стали появляться только в 1890-е гг.
Несколько иначе всё происходило у кочевых народов. С одной стороны, одеваясь в русскую одежду, перенимая русские обычаи, и принимая христианскую веру (часто только внешне), тунгусы и уйльта становились более зависимыми от русских. С другой стороны, адаптируясь таким образом, они гораздо меньше нивхов были подвержены бесцеремонным притеснениям русских купцов и охотников.
Что же касается торговавших по Сахалину якутов, то они были главными проводниками христианства на острове. Поэтому их социальное положение было чуть ли не равное с русскими. Как свидетельствуют метрические книги, среди якутов часто встречаются мещане и даже купцы. Реже такое звание имели тунгусы. А уйльта и нивхи, вообще не имели социального статуса, что делало их практически бесправными.
Удалённость Северного Сахалина от крупных административных центров была причиной проявления здесь элементов беззакония и самоуправства. Исходило это от русских чиновников, купцов и «охотников». «Охота» заключалась в том, что они объезжали стойбища туземцев и собирали «ясак».
Особенно, «прославился» купец А.Е. Иванов из Николаевска-на-Амуре, который, практически, господствовал на всём западном побережье Сахалина. Об этом купце писал А.П. Чехов в первой главе книги «Остров Сахалин»:
«Эксплуатация инородцев, кроме обычного спаивания, одурачения и т.п., выражается иногда в оригинальной форме. Так, николаевский купец Иванов, ныне покойный, каждое лето ездил на Сахалин и брал там с гиляков дань, а неисправных плательщиков истязал и вешал…»
Пользуясь падкостью туземцев к спиртному, купцы часто продавали водку «в долг». Долги за короткий срок достигали таких размеров, что нивхи и тунгусы попадали в жестокую кабалу. К сожалению, и в дальнейшем наступавшая европейская цивилизация в целом несла аборигенам больше неприятностей, чем пользы. Всё это весьма плачевно сказывалось на жизни и развитии коренного населения острова и привело к тому, что сегодня эти народы мы называем Малыми северными народностями.
***
Итак, поиски сведений о населённом пункте Оха не принесли нам успеха. Отчёты экспедиций, записи Глена, Чехова и Штернберга, подробности жизни инородцев, ведут нас к одному невесёлому выводу: до конца XIX века между заливами Уркт и Кету поселений не было.
Унылые скучные лесотундровые ландшафты. Болотистая местность, обдуваемая всеми ветрами, прикрытая не густым лесом, а только низкорослым стлаником. Пытаться зимовать здесь – это почти самоубийство. Лето не начинается долго, весь июнь ветра гоняют по морю льды. В июле – беспрестанные туманы. Даже неприхотливые, закалённые нивхи не желали здесь жить.
Комментарий:
Нивхское название места между заливами Уркт и Кету – Выргыт, происходит от слова «выркг’ытть, что значит – гнить, портиться. Правильнее всего его следует переводить как «гнилое место».
(С.Д. Гальцев-Безюк «Топонимический словарь Сахалинской области».)
Лишь только в августе и сентябре здесь можно относительно безбедно заниматься обычным промыслом. Но ведь проще уйти на юг – на берега заливов Пелетунь и Чай-во. Или можно осесть на западном побережье, где, несмотря на северные широты, море летом почти такое же тёплое как на юге острова, и где в опреснённой воде лимана ловится прекрасная осетровая рыба – калуга.
Вездесущие кочевники-эвенки тоже старались обходить эти места. Иногда, они перегоняли здесь оленей от Пильтунских пастбищ на полуостров или обратно. «Оха», – произносили тунгусы, неодобрительно поглядывая на чёрные лужи, наполненные липкой вонючей жидкостью. Здесь трудно найти воду для питья. Всюду чувствовался этот неприятный запах. Здесь трудно идти оленям. Их ноги проваливались в вязкие болотистые ямы. И даже когда кочевники миновали эти места, неприятный запах ещё долго чувствовался, исходя от измазанных оленьих ног и вещей. Поэтому эвенки-оленеводы ещё не раз сквозь зубы повторяли это слово – «Оха»…
«Оха» в переводе с тунгусского – злой, нехороший. Видимо, не нашли тунгусы более подходящего слова для неприятного места. Так и закрепилось это название за речкой, по поверхности которой расползались радужные маслянистые пятна. А по названию речки, как это часто бывает, получит своё название и посёлок.
***
А всё-таки, об Охе, как о географическом объекте стало известно ещё до начала XX века. Связано это событие с природными богатствами. А способствовали тому представители народов Севера.
Как уже было отмечено, якуты были больше других туземцев подвержены русскому влиянию, а потому и прогрессивнее и культурнее нивхов. Поэтому часто русские купцы использовали якутов как своих основных помощников в сборе и скупке пушнины и других таёжных богатств. Благодаря якутам, место под названием «Оха» и стало вдруг объектом повышенного внимания русских купцов и промышленников, что послужило впоследствии началом основания нового населённого пункта.
Ну, если говорить более конкретно, то речь идёт только об одном якуте, с очень даже не туземным именем – Филипп Павлов. Он-то первым и обратил внимание на выходы нефти близ речки Охинки…
Павлов служил у известного купца первой гильдии А.Е. Иванова, о котором выше уже упоминалось. Филипп часто бывал в Николаевске, где мог оценить преимущества керосиновых ламп над другими более примитивными светильниками. Для заправки ламп русские использовали необычную, маслянистую жидкость. Эта жидкость называлась – керосин, или «керосин-вода». Возможно, ещё в Николаевске, Павлов стал подумывать о чёрных лужах на северо-востоке Сахалина, а может быть, вспомнил об этом и позже, когда осуществлял сбор «ясака» у нивхов селения Помыт.
В одной из мазутных ям зимою 1878-1879 гг. сообразительный якут набрал бутылку «керосин-воды». Эту бутылку он решил доставить Иванову. Для отправки в Николаевск было заготовлено много ценных товаров – пушнина, шкуры и мясо оленей… Но «заветной» бутылке Филипп придавал особое значение. «Могущественный» купец должен был хорошо оценить такой подарок. Ведь теперь он мог не только бесплатно пользоваться «керосин-водой», но и сам начать продавать её другим купцам.
Комментарий:
На нижний Амур Иванов прибыл ещё в 1854 году в составе военной команды, направленной от шилкинского судостроительного завода для охраны дальневосточных рубежей. Отслужив своё, остался забайкальский казак на новых землях и занялся торговлей (И.Ф. Панфилов, В.И. Ремизовский).
Догадывался ли якут Филипп Павлов о том, чем обернётся его находка? Вряд ли. Перебираясь через Амурский лиман, мечтал он о достойном вознаграждении. Сейчас трудно и даже занятно представить – какой смысл вкладывал Филипп в слово «вознаграждение». Ведь сегодня сотни и тысячи людей направили свои взоры к богатствам Северного Сахалина и мечтают, не много, не мало – ЖИТЬ В ДОСТАТКЕ, ЖИТЬ БЕЗБЕДНО, ЖИТЬ БОГАТО! ...
|
|
|
|
 Статьи - выбор категории
|
|
|
|
