 Обновления |
| Библиотека |
05.07.2007 |
Опубликована XII глава "Истории Охи ..." - "О том, как выполнялись планы".
|
| Библиотека |
17.11.2006 |
Опубликован сборник стихов Бориса Дзевановского "Какая жизнь - такие песни..."
|
| Библиотека |
19.08.2006 |
Опубликована XI глава "Истории Охи ..." - "О послевоенном строительстве".
|
|
|
 Доска объявлений |
|
|
|
 Форумы |
|
|
|
|
 Библиотека |
Статьи: Публицистика
 |
Клитин А.К.
По периметру полуострова Шмидта
|
Дата публикации: 10.05.2004
Источник: «Вестник Сахалинского музея»
|
Краткое содержание:
После однообразных лесотундр Северо-Сахалинской равнины, плоских и скучных ландшафтов Охинского перешейка, индустриальных пейзажей Охи и Колендо полуостров Шмидта кажется настоящим лесным оазисом… |
|
 Обсудить на форуме |
|
|
ПО ПЕРИМЕТРУ ПОЛУОСТРОВА ШМИДТА]
(отрывок из статьи «Путешествие по крайним точкам Сахалина» опубликованной в «Вестнике Сахалинского музея» №8)
А. К. Клитин
© Сахалинский областной краеведческий музей, 2001 г.
Еще в прошлом веке коренные жители Сахалина (нивхи и айны), не имея каких-либо познаний в области картографии, указывали на сходство очертаний береговой линии Сахалина с контуром большой рыбы. Известно, что один из проводников-нивхов нарисовал Л. Я. Штернбергу карту южной части Сахалина, указав на ней путь судна «Байкал» (Пикрил, 1976). Полуострова Крильон и Тонино-Анивский аборигены сравнивали с хвостовыми плавниками, полуостров Терпения - со спинным, а полуостров Шмидта - с головой гигантской сельди.
Побывать на 5 крайних точках острова - трудноосуществимая мечта многих любителей странствий. Трудно сказать, в чем причина такой притягательности этих мест. Наверное, здесь на человека действует та же внутренняя сила, которая заставляет альпинистов покорять труднодоступные горные вершины, а новых и новых путешественников устремляться через торосы и разводья к Северному полюсу. Может быть, стремление достичь края земли уходит своими корнями в культ древних охотников. В отличие от побережья Африки или Японии, добраться до крайних точек которых можно, сидя за рулем автомобиля, крайние мысы Сахалина (за исключением мыса Крильон) недоступны для автотранспорта, и достичь по суше их можно только пешком. Пожалуй, первым на всех пяти крайних мысах острова побывал сахалинский археолог Сергей Горбунов, обошедший Сахалин по береговой линии в конце 70-х годов, за несколько лет до моего появления в этих местах. Рассказы о встречах с этим удивительным человеком, ставшие притчей во языцех, я не раз слышал от геологов, охотников и работников маяков.
Сегодня своими впечатлениями от подобных путешествий, которые были совершены в течение нескольких лет, хочется поделиться с читателями «Вестника Сахалинского музея».
Два крайних северных мыса Сахалина - Марии и Елизаветы - расположены на таинственном полуострове Шмидта (Миф-тенгр, или «голова земли» — так называли его нивхи). На некоторых английских и японских картах он назывался полуостровом Святой Елизаветы. Окончательное название - полуостров Шмидта - закрепил за ним геолог Н. Тихонович в 1908 г., наименовав самую северную часть сахалинской земли в честь первого геолога, посетившего Сахалин, Ф. Б. Шмидта.
Первые картографические сведения о полуострове принадлежат И. Ф. Крузенштерну, который 13 июля 1805 г. определил координаты и дал названия мысам Левенштерна, Марии, Елизаветы, Горнера и пику Эспенберга. Согласно С. Д. Галь-цеву-Безюку (1992) мыс Марии был назван известным мореплавателем в честь матери, а Елизаветы - в честь жены царя Александра I. Возможно, этому есть какое-то документальное подтверждение, однако сам Крузенштерн (1976) в своем «Путешествии вокруг света» сообщал: «Я назвал их Елизавета и Мария - да украсятся и процветут сии дикие и бесплодные места именами, любезными каждому россиянину!» Уже тогда Крузенштерн отметил многочисленные нивхские селения на побережье залива Северного, однако контакт с местными жителями у экипажа не получился: «Островитяне приняли наших хотя и не враждебно, однако ж и не весьма приязненно».
После однообразных лесотундр Северо-Сахалинской равнины, плоских и скучных ландшафтов Охинского перешейка, индустриальных пейзажей Охи и Колендо полуостров Шмидта кажется настоящим лесным оазисом. Своеобразие рельефа, почвенных и климатических условий обусловило относительно большое разнообразие флоры полуострова. Несмотря на то, что полуостров входит в подзону лиственничных лесов, здесь на склонах Восточного и Западного хребтов произрастают леса из ели аянской, и только срединный дол между ними занят лесотундрой и редколесьем из лиственницы Гмелина. Характерной особенностью является почти полное отсутствие на полуострове пихты. В речных долинах встречаются ивняки и ольшаники с зарослями вейника, осок и крупнотравья. Небольшие площади в понижениях сильно заболочены. Но уже на высоте 100-200 м над уровнем моря еловая тайга сменяется лесами из каменной березы Эрмана, ольхи Максимовича и камчатской. На высоте около 300 м они уступают место густым зарослям кедрового стланика. Вершины многих гор между мысами Елизаветы и Левенштерна лишены кустарниковых зарослей и покрыты гольцовой растительностью. Однако приведенная схема весьма условна: на более холодном восточном побережье полуострова, а также на мысе Марии пояс темнохвойной тайги почти отсутствует, и заросли кедрового стланика зачастую начинаются от уровня моря, многие открытые для всех ветров, выдающиеся в море мысы покрыты тундроподобной растительностью из шикши, брусники и багульников.
Ботаникам известно с полуострова Шмидта 250 видов растений, 36 из которых отсутствуют на других территориях Сахалина. Восемь видов являются эндемиками Сахалина, а один из них - одуванчик одетый - найден только здесь (Пименов, 1965; Черняева и др., 1975). Восточноазиатская природа флоры подчеркивается многочисленностью представителей семейств розоцветных, зонтичных, лютиковых и лилейных.
По данным В. А. Мартынова (1984), в начале 80-х годов на полуострове Шмидта насчитывалось 200 диких оленей, 300 соболей, 50 бурых медведей. Встречаются здесь также речная выдра, росомаха, лисица, белка, заяц-беляк, горностай, ласка (Ги-зенко, 1954). На морских грядах вблизи побережья находятся лежбища сивучей. На обширных лагунных и пресных озерах во время сезонных перелетов собирается на отдых и кормежку множество диких гусей и уток. Так, в сентябре 1979 г. во время массового пролета за два дня здесь насчитали 2500 гусей, в 1982 г. за один день - 3000 гусей (гуменник и пискулька) (Еремин, Воронов, 1984). По окончании пролета гусей на севере Сахалина начинает мигрировать лебедь-кликун, численность которого также достаточно велика. По берегам водоемов на сырых лугах и болотах находят пристанище многочисленные косяки куликов: кроншнепы, бекасы, песочники, чернозобики (Еремин, 1987). Водно-болотные угодья служат местом массового гнездования водоплавающей, болотной дичи и других, в том числе редких птиц: охотского улита, белохвостого и белоплечего орланов, скопы (занесены в Красную книгу Российской Федерации).
На побережье полуострова встречаются небольшие по численности птичьи базары. Птичий базар на м. Елизаветы заселен беринговым и большим бакланами и очень небольшим количеством длинноклювой кайры. Малочисленная колония птиц расположена на мысе Марии. Отдельные немногочисленные гнездовые колонии берингова и большого бакланов разбросаны на обрывистых скалах по.всему восточному побережью от м. Елизаветы до м. Левенштерна и по западному - от устья р. Аду до м. Марии (Гизенко, 1955).
В реках полуострова нерестятся горбуша, кета, сима, кижуч, встречаются пиленгас, красноперка, ленок, в прибрежные воды полуострова из бассейна Амура заходит калуга. Ловить калугу запрещено, тем не менее, нередко выловленных рыбин на кукане заводят в устьевые участки рек и держат на привязи, как домашнюю скотину.
В 1978 г. в северной и центральной частях полуострова Шмидта на площади 135 тысяч га был образован заказник «Северный» (Шалыбков, Сторчевой, 1988; Клюканов, 1989). Тем не менее, статус заказника, ограничивая охоту и рыбную ловлю на полуострове, не препятствовал проведению в этом районе сплошных рубок леса. Это послужило основной причиной включения охраняемой территории в число экологических «горячих точек» (Сабиров, 1999).
Наш путь на полуостров Шмидта в 1984 г. начинался в поселке нефтяников Колендо, куда ходят рейсовые автобусы из Охи (26 км). Отсюда на рабочей вахтовке добрались до р. Славянки (38 км) - левого притока р. Пильво. Через 2,5 часа вышли к западному побережью полуострова.
От устья реки Пильво на север тянутся бесконечные обрывы песчаников, рыхлых сланцев и песков. Через 7 км прибываем на ручей Водопадный. Взбираемся по крутому откосу правого берега, и вскоре мы - у края сырого и мрачного ущелья, на дне которого шумит 5-метровый водопад.
Прижимы мысов Горнера и Шмидта преодолеваем без проблем: они представляют опасность только в штормовую погоду. Между этими двумя скалистыми мысами расположено устье р. Туми. Ее долина обильно заросла еловым лесом. На берегу нас встречает испуганный человек, оказавшийся егерем В. С. Прокофьевым. Здесь же находится его зимовье. Сам Прокофьев места свои знает плохо и по большей части наблюдает за охотничьими угодьями только с борта моторной лодки.
В 1894 г. путешествие на Крайний Север Сахалина предпринял ссыльнопоселенец, впоследствии известный этнограф Л. Я. Штернберг. На этот раз он имел задание генерала Кононовича «обследовать край всесторонне», однако главной целью путешествия была перепись нивхского населения Северного Сахалина, которой тюремное начальство надеялось завершить перепись, начатую еще А. П. Чеховым. Отчет об этом путешествии был помещен в «Сахалинском календаре» (Штернберг, 1895). Любопытно, что Л. Я. Штернберг передвигался вдоль западного побережья полуострова от Пильво до устья реки Туми в лодке, которую тащила по отливу собачья упряжка. В то время это был традиционный для этих мест вид транспорта аборигенов Северного Сахалина - нивхов. «Ловкость лазания собак по утесам... или хождение их по подводным камням невольно вызывает удивление к подобному странному способу передвижения», - записал он позже.
Однако вернемся к нашему путешествию. В километре к северу от реки Аду и в 200 м от небольшого ручья на берегу стоит старый ворот для подтягивания к берегу груженых лодок. Отсюда начинается верхняя тропа, идущая над скалами до самого мыса Марии. Тропа вначале довольно плохо набита, и мы решаем двигаться дальше, сколько возможно, по берегу моря.
В 5 км от р. Аду - прижим Четвертая Бакланка. Двадцатиметровая скала ушла глубоко в воду. Этот наиболее неприятный «непропуск» на всем западном побережье полуострова проходим только во время сильного отлива. На нем расположена небольшая колония берингова баклана. Бакланы - верный признак неприступных, не проходимых со стороны моря скал. С ближайших надводных камней раздается рев сивучей.
Поднимаемся на тропу по крутому травянистому склону. Тропа выглядит довольно неплохо и проходит по каменно-березовому лесу и ольшанику. Перед маяком лес исчезает, ему на смену приходит кедровый стланик, чередующийся с полянами шикши и брусники.
К маяку мыса Марии мы подошли около полудня. На лай собаки с ружьем в руках вышел начальник маяка Тагир Исмагилов. Как оказалось, в за-зослях кедрового стланика, которые начинаются в 100 м от ворот, обосновалось несколько медведей. Одного из них незадолго до нашего прихода Тагир застал в тот момент, когда непрошеный посетитель гонял во дворе хозяйских собак. И только выстрелы заставили зверя убраться восвояси.
Плоская морская терраса мыса Марии возвышается над морем на 7 метров. Жестоких морских ветров обычные деревья не выдерживают, и почти все пространство мыса и северо-западные склоны ближайшей к нему горы Глена заросли кедровым стлаником и труднопроходимы. Почти от уровня моря начинается тун-дроподобная растительность, состоящая главным образом из шикши. На поразительное сходство этих ландшафтов с полярными тундрами обратил внимание еще геолог Н. Н. Тихонович (1914). Восьмигранная 18-метровая башня маяка установлена в 1935 г.
Обогнув мыс Марии, направляемся к крайней северной точке Сахалина - мысу Елизаветы. Дальнейший путь, вплоть до протоки залива Неурту (34 км), не представляет большого труда. Гористое побережье уступает место Пиль-Диановскому долу - плоской низменности с множеством болот и озер. В 7 км от мыса Марии верхняя тропа кончается у водопада в устье ручья Угольного, и мы вновь продолжаем путь «по отливу». Вдоль невысоких береговых обрывов в 14 км от мыса Марии выходим к лагунному озеру Мончигар (оно же Мочгары). Окруженное хвойным лесом, озеро - настоящая сахалинская жемчужина. На его западном берегу стоит зимовье, где зимует егерь Прокофьев. Но из-за обилия комаров разбиваем лагерь поближе к морю.
На перешейке, отделяющем озеро Мончигар от залива Северного, и на последующих двух километрах пути - участок вязкого песка. Через 4 км береговые обрывы заканчиваются, начинается однообразный низменный участок между лагуной Неурту и заливом Северным, занятый тундрой с разбросанными по ней мелкими озерами. Постепенно он сужается до песчаной косы 100-150 м шириной. От озера Мончигар до брошенного поселка Ныврово (20 км) в залив Северный не впадает ни одного ручья. Пресная вода имеется только на так называемой «шестидесятке» (будка, от которой якобы ровно 60 км до Охи), в 9 км от озера Мончигар. Название это звучит на манер знаменитой «семидесятой мили» из цикла северных рассказов Джека Лондона. Наверное, по обе стороны Тихого океана людям свойственно отождествлять названия постоялых дворов и избушек, в которых можно обогреться и переждать непогоду, с длиной пройденного пути. Колодец стоит в стороне от берега, поэтому легко пройти мимо него.
Добравшись до протоки, соединяющей залив Куэгда с морем, с удивлением обнаружили, что вода в ней солоноватая. Об этом вообще догадаться нужно было бы раньше. На противоположной стороне - несколько мрачных строений, оставшихся от брошенного, в прошлом самого северного сахалинского поселка Ныврово. Изнывая от жары и жажды, строим плот - благо бревен и плавника вокруг много - и переправляемся через быструю протоку, связывающую заливы Неурту и Куэгда с морем. Во времена Штернберга (1894 г.) селение Ныур (оно же Ныврово) было довольно большим, в нем проживали 55 мужчин и 48 женщин. Сейчас единственный постоянный житель Ныврово - нивх Сережа, местная достопримечательность, его имя фигурирует на страницах книги сахалинского журналиста В. П. Гвоздикова (1981) и упоминается в дневниках зоолога А. М. Басарукина (2000). Сережа имеет свою квартиру в Охе, но предпочитает жить в тех местах, где родился. С его слов, некогда вблизи поселка рос великолепный еловый лес...
На последних восьми километрах между устьем реки Налы и мысом Елизаветы начинается скалистый участок берега, песчаная литораль уступает место покрытому крупными валунами пляжу. В этом месте приходится преодолевать целую серию прижимов. Один из них в 1,5 км от р. Нала заканчивается 5-метровой скальной стеной. На стене сохранилась страховочная веревка. Во время полного отлива «непропуск» можно обойти снизу. Еще дальше - прижимы мыса Бакланьего. Мыс мощным скальным козырьком навис в 20-25 м над морем. Прямо над ним - крутые склоны горы Бакланьей, по ее незадернованным кулуарам постоянно съезжают мелкие осыпи. Скальные обрывы террасы и большая крутизна склонов немного напоминают горы Западного Тянь-Шаня. В поисках тропы по очереди исследуем каждую из скальных террас. Даже без рюкзака приходится двигаться при помощи рук. Наконец находим едва различимую тропу, которая, преодолев небольшой скальный подъем в зарослях кедрача, выходит на самый козырек мыса Бакланьего. В низком стланике тропа хорошо заметна, но она осыпях она теряется, а в густом ольшанике исчезает окончательно.
Преодолев горизонтальные плиты мыса Старого, переваливаем через самый северный кряж Сахалина и по тропе в зарослях кедрового стланика, ольхи и исковерканной ветрами березы Эрмана спускаемся к маяку Елизаветы. Его четырехгранная башня установлена на мысе Елизаветы в 1932 г. Ее высота - 62 м над уровнем моря. Здесь нас радушно встречают Галина и Владимир Михалычевы, которые отдали более десяти лет жизни этой самой северной точке сахалинского побережья. Для нас отвели целый дом начальника маяка. Не обошлось и без традиционной русской бани. После нас тетя Галя и дядя Володя, так их все называли, приютили на маяке не одну группу туристов, и все они сохранили о них и своем пребывании на маяке самые теплые воспоминания (Шахматов, 1998). Сейчас их уже нет в живых. Светлая им память.
Покидаем мыс Елизаветы и его радушных хозяев. Впереди - незнакомое восточное побережье полуострова. Вдоль него от м. Елизаветы до озера Хейтон тянется Восточный хребет. Протяженность его 55 км при ширине 6 км в северной части и 16 км на широте горной группы Три брата. Восточный хребет полуострова более молодой, нежели Западный, и менее подвергся разрушительному действию эрозии. По сравнению с Западным этот хребет более высок, массивен и менее расчленен. Северную его часть, вплоть до р. Орлиной на юге (33 км), иногда выделяют в отдельный хребет мыса Елизаветы. Эта горная гряда, имеющая форму гребня, отчетливо выделяется в рельефе, ее вершины имеют высоту до 500 м. Крутизна склонов на отдельных ее участках (г. Бакланья, г. Удод, г. Кручинная) достигает 30°. Горные вершины здесь вплотную подходят к морю и обрываются стометровыми каменными монолитами. Участок восточного побережья от м. Бойница до м. Левенштерна сложен плотными мезозойскими породами вулканического и магматического происхождения: туфами, лавобрекчиями, андезитами, порфиритами, диабазами, встречаются линзовидные прослойки яшмы и кремней. Берег имеет вид почти непрерывных скалистых обрывов 50-150 м высотой, изобилует многочисленными «непропусками», беспорядочным нагромождением камней, причудливой формы кекурами и останцами.
Неприступность этого берега отмечал еще во время своего кругосветного путешествия 1805 г. И. Ф. Крузенштерн: «…от м. Левенштерна до самой крайней на севере оконечности острова имеет берег вид суровый. Нигде неприметно даже признаков растений. Весь берег, который англичане на морском своем языке назвали бы ironcoast (железное побережье), вообще почти одинаков и состоит из черного гранита с белыми пятнами». Жившие на севере полуострова нивхи испытывали суеверный страх и отказывались путешествовать вдоль восточного берега на лодках. В 1908 г. геолог Н. Тихонович пытался уговорить живших на северном берегу нивхов «относительно поездки вдоль восточного берега на лодках. Однако никакие посулы и подарки не смогли их склонить к этому, по их словам, опасному путешествию... А. А. Линдгольм (командир крейсера «Лейтенант Дадымов») с авторитетом моряка, много лет знающего сахалинские берега со стороны Охотского моря, указывал на то, что в это время мы рискуем погибнуть, если вздумаем ехать на лодке к мысу Левенштерна. Здесь можно постоянно ожидать штормов, и в таком случае совершенно негде укрыться, т. к. берег на десятки верст совершенно недоступен, ограничен в 50-70 сажен высотой и в большинстве мест не имеет источников пресной воды. В случае аварии мы рисковали остаться на берегу между какими-нибудь двумя утесами, уходящими на несколько сажен в воду, не имея возможности вскарабкаться на отвесные скалы. Действительно, в этом пришлось скоро убедиться».
Уже в 800 м от маяка мыса Елизаветы встречаемся с первым прижимом восточного побережья. Точечный «непропуск» заканчивается 3-метровой стеной. Навешиваем страховочную веревку. Через 300 м второй «непропуск» обрывается вниз уже более гладкой 5-метровой стеной. Спускаюсь. Внизу нахожу удобные зацепки для траверса. На два метра ухожу влево, дожидаюсь, когда морская волна откатится от берега, и прыгаю на литораль.
Скалистый прижим мыса Бойница обходим по верху. Поднимаемся слева от 15-метрового водопада сначала по скалам, а затем по крутому травянистому склону. К счастью, водопад прорубил в скале надежные ступени, на преодоление препятствия уходит не более 30 минут. А внизу нас ждут очередной «непропуск» и мощный завал из двухметровых глыб красного базальта, который надежно перекрыл пространство между скалами и морем. В километре достигаем 6-метрового водопада. Кругом почти безжизненные, покрытые только осыпями склоны гор. Природа восточного побережья сурова и одновременно прекрасна в своем диком величии.
За очередным «непропуском», не доходя 600 м до м. Пещера, нам открылся великолепный водопад Тукспи-Маму, падающий по совершенно вертикальным плитам. Высота его более 30 м, и он претендует на титул самого высокого водопада Сахалина.
Вчера мы внимательно изучали из бинокля мыс Пещера (9 км от мыса Елизаветы) и пришли к выводу, что во время сильного отлива почти вдоль всего мыса освобождается узкая полоска пляжа. Но что это был за пляж! Покрытый многочисленными завалами из полутораметровых глыб, перегороженный целыми скальными грядами, пляж располагал к отдыху только лахтаков и нерп. Вертикально падающие каменные монолиты обрываются вниз с 60-70-метровой высоты. Величественное зрелище. В центре мыса скалы прорезает река Акспи-Маму. Река не имеет водопадов, и по ней можно подняться в случае невозможности прохождения следующих прижимов. За мысом Пещера даже во время полного отлива скалы уходят в воду. Это наиболее опасный «непропуск» на всем восточном побережье полуострова. Пробуем обойти и его, хотя понимаем, что наша попытка скорее всего обречена на неудачу. Вода доходит до колен, затем - до пояса. Проходим около 100 м по воде, и вот чудо - «непропуск» кончается. Как нам потом объяснили, в этот день был полный одинарный отлив (их называют еще сизигийными), поэтому нам так повезло. Если отлив неполный, глубина брода может возрасти до 1,5 м, тем не менее, в спокойную погоду в большинстве случаев, как впоследствии показала практика, «непропуск» проходим. На верхнее прохождение мыса Пещера требуется целый день.
За серией завалов из крупных валунов - восьмой «непропуск» восточного побережья, который получил название Левкитекм. Мощная, лишенная всякой растительности глыба мергеля на несколько метров уходит в море. Подъем на нее довольно непростой. Вперед устремляется Василий Налимов. Василий - прирожденный скалолаз-самоучка. Обостренное чувство равновесия позволяет ему буквально прилипать к почти гладким скалам. Он медленно набирает высоту, прощупывая мельчайшие выступы породы. Наконец Василий покоряет каменную глыбу и навешивает веревку. После подъема на 5-метровую высоту необходимо еще 10 м пройти в сторону на небольших зацепках. На подъем рюкзаков и преодоление прижима уходит полтора часа.
За рекой Талики характер прижимов резко поменялся. В 4 км от нее - «непропуск» мыса Ханьролни. Он представляет собой гряду высотой 40 м, покрытую осыпями и кедрачом с мощным скальным обнажением в сторону моря. Наилучший подъем на гряду проходит по самому восточному (левому) оползню. Сюда же ведут и медвежьи следы. Вязкая глина позволяет делать ступеньки. Наверху «непропуск» зарос низким кедровым стлаником и ольхой Максимовича.
От м. Ханьролни до м. Тумф тянутся массивные скальные обрывы высотой 50-100 м. Выход наверх в этом районе невозможен. Мыс Тумф (10 км от р. Талики) также приходится обходить по верху. Подъем на него проходит по второму ручью. Наверху «непропуска» - следы бывшей вертолетной площадки. Спускаемся вниз по мелкой осыпи. Одиннадцатый «непропуск», названный по имени реки Неохе, представляет собой скалу высотой 70 м. Ее удается обойти понизу с 6-метровым бродом и преодолением завала из камней. В километре от «непропуска» выходим к реке Неохе.
Сразу за рекой - очередной «непропуск»... На этом участке берега на протяжении двух километров встречаются три серьезных прижима. Наиболее сложный из них, четырнадцатый от мыса Елизаветы - гора Кручинная (высота 387 м), отвесные склоны которой обойти по морю не удалось. Поднимаемся вверх на седловину горы сначала по оползню, затем по пересохшему руслу ручья в коридоре из кедрового стланика. По руслу встречаются заросли лабазника. Обилие следов медведей и старая петля на них говорят о том, что они часто пользуются этим путем. Спускаемся вниз по оползню и осыпям из базальтовых валунов.
Внизу попадаем в царство красных базальтовых останцов - сказочных кекуров. В 8 км от р. Неохе выходим на р. Орлиную. На реке сохранились зимовье, баня, коптильня. Позже здесь находилась станция слежения за ледовой обстановкой.
В 3 километрах за рекой Орлиной проходим последний, семнадцатый символический «непропуск» восточного побережья. Дальше до самой реки Томи идет 6-километровый участок пляжа, покрытый крупной галькой. Скользкая, отполированная прибоем галька требует постоянного напряжения, внимания и виртуозных выпадов для поддержания равновесия. Скалистые участки здесь сменились крутыми глинистыми склонами с многочисленными каменными осыпями без всяких признаков какой-либо растительности. Нигде нет ни травинки, ни кустика кедрового стланика. Впечатление такое, что мы не на уровне моря, а на высоте 3000 м.
В 300 м южнее р. Томи в море впадает ручей, по которому вверх ведет вездеходная дорога. Решаем обогнуть мыс Левенштерна по вездеходному следу, так как весь берег до устья р. Большой Лонгри сложен той же самой, изрядно надоевшей галькой, пригодной только для ортопедического исправления стопы. Чуть выше по ручью находится великолепное большое зимовье с нарами и железной печкой. Отсюда дорога почти «в лоб» забирается на перевал. Неожиданно замечаем в 100 м от себя мчащегося по стланику медведя. Зверь, обладая незаурядным обонянием, первым заметил нас и, покинув облюбованный брусничник, теперь лихо мчался в сторону по пружинящим веткам кедрача. Его ловкости и лоснящейся шерсти можно только позавидовать.
Через 1,5 часа прибываем в большой лагерь геологов. Лагерь стоит в глубокой котловине посредине лиственничного редколесья на небольшом притоке р. Томи. От лагеря до устья реки Б. Лонгри - 8 км через два небольших перевала. Дорога сильно заболочена и разбита гусеницами тягачей. Долина р. Большой Лонгри - сплошная зыбкая болотина с многочисленными оконцами темной болотной воды.
От устья р. Б. Лонгри вдоль морского побережья на юг тянутся бесконечные обрывы желтых и оранжевых песчаников. Через 5 км мы на озере Светлом. Это удивительное озеро с кислой водой. Его диаметр 60 м, глубина больше 10 м, с трех сторон оно окружено крутыми склонами сопок. Озеро не соединяется с морем, нет в нем, судя по всему, и никаких живых организмов. В 7 км от озера береговые обрывы неожиданно заканчиваются, и мы выходим к р. Хейтон (Олений ключ), образовавшей в устье небольшое озеро. В 500 м южнее расположено солоноватое и заросшее тростником озеро Китку-Хейтон. Берега его заболочены. Когда-то здесь стоял нивхский поселок Хейт. Спасаясь от ветра, ставим лагерь в глубине зарослей кедрового стланика.
На протяжении 9 км от озера Хитон до залива Тропто всего один ручей. Котловина залива Тропто выглядит довольно уныло. Начинается перемычка с вязким песком. После осенних штормов протоку, соединяющую Тропто с Охотским морем, замыло. Летом мелководный залив Тропто переходят вброд. Вскоре встречаемся с первыми людьми. На вопрос: «Откуда?» мы лихо отвечаем: «С Елизаветы». Люди недоуменно жмут плечами. От южного берега залива Тропто идет 15-километровая дорога до пос. Колендо. Дорога взбирается на заросшее стлаником пересеченное оврагами плато. Отсюда видны и западное, и восточное побережья Сахалина (ширина Охинского перешейка в этом месте всего 12 км). В Колендо, небритые и прокопченные, вваливаемся в знакомое нам общежитие - маршрут закончен.
|
|
|
|
 Статьи - выбор категории
|
|
|
|
